Обратно возвращались уже не спеша - ведь с ними были освобожденные пленники, колонны которых теперь тянулись по всей дороге в сторону Снури. На главном южном тракте уже стояло остальное Сашкино войско, дожидаясь подхода графа Ксандра и конных воинов. А тем временем уже вовсю стояло жаркое лето, рано приходящее в эти широты.
Дождавшись, когда последние спасенные люди уйдут на снурскую землю, Сашка повел войско на юг, на Эймуд. Шел не спеша, понимая, что Эймуд обречен. Шесть тысяч его войска против нескольких сот, что было у Ласкария. К тому же у Сашки каноне. Он мог, конечно, проигнорировать стоящие на его пути замки. Но злость от картин, им увиденных, была слишком велика. Кто принимал участие в изощренных забавах юного графа, Сашку не волновало. Если барон или рыцарь не открывал ворота, значит, виновен наравне со своим графом. Значит, такой замок подлежал штурму, предваренному работой каноне. Разрушенные стены замков с висящими над воротами телами их владельцев потянулись чередой за спиной продвигающегося вперед ларско-каркельского войска.
С теми местными владельцами, кто благоразумно открывал ворота своих замков, Сашка определяться не спешил, собирая о них информацию. Не все аристократы Эймуда виновны в злодеяниях своего графа. Но если станет известно, что очередной открывший ворота аристократ замечен в порочных действиях, его тоже ждала казнь.
Сашкины солдаты уже привыкли к методам наказания врагов, большинству давно все это было безразлично, а многие только приветствовали действия своего командира, благодаря которым появлялись новые, свободные от хозяев, феоды.
Сложнее было с замками, владельцы которых их покинули, уехав в столицу графства. Барона нет, ворота закрыты, а со стен испуганно и настороженно смотрят крестьяне-ополченцы. Смотрят и держат оружие наготове. И как им объяснишь, что ничего плохого пришедшие солдаты им не сделают? Не объяснить. Если уж их собственный эймудский граф оказался столь жесток, что крестьянам приходилось быть постоянно начеку в ожидании налета людей графа, но пришлый граф вряд ли будет милосердней.
Постояв пару дней у такого замка, Сашка тяжело вздыхал и шел дальше. Ведь не будешь обстреливать засевших в замке крестьян, вся вина которых была в том, что они были слишком напуганы людьми Ласкария.
Несмотря на задержки у непокорных замков, войско передвигалось вперед споро. Численности солдат и каноне хватало, чтобы одновременно окружать, обстреливать и штурмовать сразу несколько замков. Еще не начала спадать летняя жара, как на горизонте появились очертания городских стен графской столицы. Через несколько дней Эймуд был заключен в плотное ларско-каркельское кольцо. Были определены несколько основных целей, по которым начнут работать каноне.
Стены в Эймуде оказались высокими, толстыми и прочными. Как нарочно, неподалеку располагались залежи то ли гранита, то ли другого крепкого камня. Разнести такие стены, обрушив их из орудий, было очень трудно. Зато городские ворота откровенно порадовали. Наружный слой из тонкого железа, сильно проржавелого, быстро лопающегося после попадания ядер. Дерево под железными листами тоже крепостью не отличалось. После того, как пробилась железная обивка одной из створок восточных ворот, оголив деревянную основу, второй точный выстрел разбил дерево в щепу, проделав первую дыру в городских воротах. Дальше уже пошло легче. И не только на восточных воротах. В других местах тоже, правда, с меньшим успехом, орудия стали крушить городские ворота.
Удачно запущенные в проделанные бреши зажигательные ядра, явно уменьшили пыл защитников города. Горожане, убедившись, что город обречен и воочию увидев бесконечные ряды вражеского войска, стали покидать стены, предпочитая успеть где-нибудь спрятаться в городе.
Разобрать остатки разбитых ворот, чтобы расчистить дорогу коннице, оказалось не сложно. Двадцать-тридцать человек у каждых из городских ворот - это все, кто еще пытался оказать сопротивление. Во взаимной дуэли лучников и арбалетчиков победили те, кого было на порядок больше.
Город был взят на второй день от начала обстрела. Правда, еще оставался графский замок, но все понимали, что тому уже не устоять. Тем более что ворота в замок оказались идентичными по крепости городским воротам. Их разнесли уже после двух часов обстрела. Забросав двор зажигательными ядрами, в крепость хлынула ларско-каркельская пехота. Через час все было кончено.
Бросились разыскивать графа, но ни среди погибших, ни среди захваченных в плен его не оказалось. Ушел через подземный ход. Но Сашка, зная о такой возможности, еще как только его солдаты окружили город, выставил плотные дозоры. Никто не смог бы, выйди он из подземелья за наружной стеной города, пройти незамеченным через солдат. Может быть, Ласкарий все еще находится в подземелье? Или же спрятался где-нибудь в потайной комнате замка? Но захваченные в плен эймудские солдаты и слуги в один голос утверждали, что граф Ласкарий уже целую седмицу не показывался на людях. Вместе с ним исчез его фаворит Лазерс, недавно получивший от графа в награду баронский титул и замок. Исчезли и десять человек личной охраны графа.
Стало ясно, что Ласкарий успел покинуть город до того, как его окружат Сашкины солдаты. Но куда он пошел? На запад? Там Сейкурское графство, принадлежащее Волану. На юг? Каменистая пустыня, отделяющая Эймуд от Хаммия. На восток? Там Пирен, союзник Ласкария.
Раздосадованный тем, что главный виновник зверств, натворивший столько бед на снурской, да и на собственной земле, тоже скрылся, Сашка объявил награду в сто золотых за поимку Ласкария. Пятьсот конных тотчас же выехали через восточные ворота, желая найти эймудского графа до того, как тот скроется на пиренской земле. Шансы на удачную охоту были высокими, ведь Ласкарий не мог открыто передвигаться без опасения нарваться на один из ларско-каркельских отрядов, рыскающих на землях Эймуда. Куда же скрылся Ласкарий?
Глава 7
Ласкарий действительно собирался ехать в Пирен к Черному Герцогу. Еще до того, как к Эймуду подошли войска этого проклятого Ксандра, юный граф, взяв с собой преданного Лазерса, первый десяток личной графской сотни с бароном Арадисом во главе и пару слуг, тайно покинул свою столицу. Сопротивляться врагу и погибнуть с мечом в руке? Но это глупо. Ему всего восемнадцать лет и вся жизнь впереди! Пусть гибнут солдаты - они за это получают деньги. Тем более чернь, из которой набирались наемники (а любой не дворянин - это чернь) жизнь не ценит, как и она их.
Правда, были еще немногочисленные дворяне и аристократы. Но это глупцы, вбившие в свои тупые головы такие скудоумные понятия, как верность и честь. Он, Ласкарий, не собирается повторять незадачливую судьбу отца и дяди. Недоставало еще попасть в плен к ларцам, с этого Ксандра станется - возьмет и казнит, как казнил граф Волан его отца.
Но тот хоть убил его по-благородному, казнив мечом, а этот негодяй Ксандр привык вешать аристократов, как будто это самая ничтожная чернь. Правда, сам Ласкарий этой зимой и весной велел схватить наиболее богатых и уважаемых аристократов графства. Вместе с семьями. Только двоих, кажется, казнили мечом, а на остальных, баронах и их семьях, Ласкарий вместе с его неизменным Лазерсом перепробовали всевозможные виды казней. Но ведь Ласкарий не Ксандр, не ничтожество, вылезшее из рабов, да прямо в графы. Он - потомок древнего рода и будущий король Лоэрна, первое лицо Атлантиса.
Действительно, разве можно сравнивать ничтожного бывшего раба и его, Ласкария Первого? Вот и его любимец Лазерс никогда не упускал случая, чтобы не посмеяться над ларцами и каркельцами, у которых такие правители. Хотя Дарберн Ларский, действительно, самого древнего рода в Атлантисе, но ведь обменялся кровью с грязным мучным рабом? Обменялся, значит, тоже стал ничтожеством. Лазерс всегда удачно шутил про безрукого придурка и его братца, лизавшего в свою рабскую бытность ноги хозяевам. Лизать ноги - удел только ничтожеств. Ласкарий, смеясь, любил часто это повторять.