– Ива. Искусственный интеллект из Республике Росс.

Витька кивнул с таким видом, будто все сразу понял. Хотя он никак не мог знать умбота Иву – потому как умер задолго до моей встречи с ней.

– Расскажи по порядку, – сказал он. – Про все, что знаешь. Только сильно не увлекайся, у меня мало времени.

Я выполнил его просьбу, уместив рассказ в десять минут.

Еще минуту Витька сосредоточенно размышлял, глядя в пустоту перед собой и качая ногой, закинутой на другую. Кроссовки у него тоже были крутые, как и весь остальной прикид.

– Короче, я тут продумал все гипотезы насчет нашего общего сновидения... – заговорил он. – То есть... как бы это назвать?..

– Трип, – подсказал я.

– Пусть будет трип. Короче, гипотеза первая: мы телепаты и как-то сподобились зацепиться умами. Создать замкнутый контур. Непонятно, почему способности появились только сейчас, и почему трип именно о Поганом поле, а не чем-нибудь другом. Гипотеза вторая: мы одновременно свихнулись под воздействием какого-нибудь засекреченного препарата...

– На мне провели опыт, а с тобой-то что сотворили?

– Ничего, – отрывисто ответил он. Все же новый Витька отличался от старого. Был куда лаконичнее, деловитее и собраннее. – Я не помню. Возможно, мне стерли память.

– Ты киношек насмотрелся, – хмыкнул я. – Слишком много допущений. Нас объединяет не эксперимент, а Поганое поле.

– Сейчас это неважно, – отрезал пацан. – Гипотеза третья: оба мира реальны, и мы перемещаемся туда-сюда, но не телами, а... типа душой. Или психической матрицей сознания.

– А ты начитанный, – одобрил я.

– Подписан на канал в Телеге про реинкарнацию, – хмыкнул он. – И на пару ютуб-каналов на тему нейрофизиологии. Гипотеза четвертая: один из миров нереальный, а другой – реальный.

– Какой именно?

– Не имеет значения. По этой гипотезе наш мир и может быть лимбом, понимаешь?

– Или тот, – добавил я. – Если во время того эксперимента я умер, то попал в Поганое поле, как призрак, не понимающий, что он призрак... Блин! Ну бред же!

– Бред – это то, что не вписывается в узкие рамки человеческого мировосприятия, – сказал Витька. – И чем человек тупее, тем эти рамки у́же. Поэтому для тупицы очень многие вещи – бред. А на самом деле это может быть вовсе не бредом. Если ты умер во время эксперимента и попал в Поганое поле, то как потом вернулся? И я что-то не припоминаю ни одного случая, когда мог бы откинуть концы.

Я хотел что-то ответить, но в итоге запутался во всех этих предположениях о реальных и нереальных мирах.

– Гипотеза пятая, – продолжил Витька, когда я так и не выдавил ни слова, – оба мира нереальны, и найти ens realissimum, наиреальнейшую вселенную, бессмысленно.

– Такое тоже возможно? – устало осведомился я. Разговор начинал утомлять. Бесполезные умствования...

– Еще как! Согласно индийской традиции мы все живем в мире иллюзий – Сансаре. А в Сансаре миллиарды миров.

– И все нереальные?

– В какой-то мере да. Гипотеза шестая...

– Ладно, хватит с меня гипотез, – перебил я. – Это все сплошная философия. Пользы от нее ноль. Что делать-то будем?

Витька внимательно заглянул мне в глаза. Он был очень серьезен.

– Ты можешь вообще ничего не делать, Олесь. Живи себе дальше, а Поганое поле вспоминай, как длинный и интересный сон. Книжку напиши и в интернете опубликуй – там такое любят. Глядишь, прославишься.

Я проигнорировал насмешливый подтекст его слов, хотя говорил он спокойно, без ехидства. Подумав, я сказал:

– Я хочу вернуться туда. В Поганое поле.

– Даже если оно нереальное?

– Даже если. Я-то не уверен, что этот самый мир реален... так что терять нечего. И раз уж нужно выбирать, то там мне будет лучше.

– Правильная позиция, – одобрил Витька. – Вот и я хочу разобраться...

– И как ты будешь разбираться? Дальше строить гипотезы?

На сей раз пришла очередь Витьки пропускать мимо ушей шпильку.

– В детстве я жил в деревне, – сказал он. – Неподалеку от города. У бабушки и дедушки там дом. Правда, бабушка умерла, так что там живет один дедушка... Так вот, возле той деревни в лесу есть этот самый... дольмен. А вокруг него кто-то выложил круг из камней поменьше.

– Ведьмин круг? – оживился я.

– Получается, да. Когда ты рассказал, где меня... э-э-э... похоронил, я сразу вспомнил про тот дольмен. А до нашей встречи думал, что он мне и снится. Нам надо туда съездить и...

– ...переночевать в нем? – догадался я.

– Именно. Надеюсь, сработает.

Витька проводил взглядом пару девочек его возраста. Они оглянулись, наткнулись на его взгляд и дружно захихикали. Витька покусал губы, взгляд его расфокусировался. Я понял, что он едва заметил этих девчушек, усиленно размышляя.

– Да, – сказал он, отвечая на собственный мысленный вопрос, – придется сделать так...

– Сделать как?

– Сбежать из дома. С тобой. Мать и отчим меня одного не отпустят. Если я скажу, что хочу навестить деда, отчим велит Матвею отвезти меня. А с ним никакой ночевки в Ведьмином круге не получится.

– А с дедом получится?

– А он немного не в себе, – отмахнулся Витька и впервые за все время нашей встречи улыбнулся. – Забудет, что я приехал, через несколько минут. А его горничной наплевать на то, чем мы будем в лесу заниматься.

– У него и горничная есть?

– Да, отчим нанял одну тетку ухаживать за дедом.

– Если ты сбежишь из дома со мной, меня обвинят в киднеппинге. А это серьезная статья.

– Статья будет, если заявление написать, – парировал грамотный Витька. – А я постараюсь, чтобы не написали... Да и вообще, если мы вернемся в Поганое поле, это будет неважно.

Повисла пауза. Солнце зашло за крыши высоток на западе, на аллею легла тень, дневная жара спала. Гуляющих стало еще больше.

Я повернулся к Витьке и некоторое время наблюдал его профиль.

– Ты тоже хочешь вернуться? – наконец тихо спросил я.

– Для меня тот мир как сон, – ответил он. – Но если он реален, я хочу туда. – Он воодушевился и в кои-то веки стал соответствовать своему возрасту. – Это же охренительный шанс доказать, что мир не такой скучный и унылый, как думает большинство! Вероятно, мы докажем реинкарнацию, множественность вселенных и еще неизвестно сколько всего. И я ни за что не упущу такой шанс, Олесь!

Это азарт передался мне.

– Ну так поехали прямо сейчас. Сядем в автобус, или я возьму тачку в аренду и...

– Куда это ты собрался увозить моего подопечного? – проговорил кто-то над нами.

Я поднял голову.

Перед нами, уперев руки в боки, стоял Матвей.

Витька полувозмущенно-полуудивленно воскликнул:

– Ты как меня нашел?

– Я профессионал, – сказал Матвей, надувшись от гордости.

– Какую-то прогу на мой телефон установил? – нахмурился Витька.

– Ага! – радостно ответил Матвей. – Но не я, а твои родители. Для твоей же безопасности. Чтобы, если с тобой свяжется такой проходимец, как вот этот гражданин...

Он посмотрел, сощурившись, на меня.

А у меня внезапно кончилось терпение. Я вообще по жизни человек гневливый и вспыльчивый. Сначала бью в табло, а потом разговариваю. А тут столько всего навалилось на мою бедную головушку, что ни о каком здравом смысле и речи не шло. Я встал со скамейки и оказался на полголовы выше этого грубого водителя-няньки.

– Ты кого назвал проходимцем? А? – рявкнул я.

– Спокойно, – протянул Матвей, не отступив передо мной ни на шаг. – У тебя и так проблемы, так что не усугубляй...

– Ты. Кого. Назвал. Проходимцем? – чеканил я, толкая его при каждом слове ладонью в грудь.

От каждого неслабого тычка Матвей отшатывался, а лицо его вытягивалось в гримасе злобы и испуга. Весил он с центнер, и легкость, с какой я отпихивал его к противоположному краю аллеи, водителя-телохранителя наверняка впечатлила.

Очутившись у самого бордюра, он попытался сопротивляться – резко отпихнул мою руку и попытался ударить кулаком в челюсть.

Я уклонился и во время реверсивного движения туловищем врезал ему под ребра.