— Обыщем обе комнаты.

Я взялся за ручку двери и начал её толкать. Пришлось приложить силу, потому что с той стороны её что-то подпирало. Судя по звуку, это упавший шкаф. Но я запретил туда входить кому-либо, поэтому не убрали.

Есть, шкаф с жутким скрипом отодвинулся, собрав ковёр, на котором он лежал, в гармошку. Я вошёл внутрь и чихнул. Пыль старая, сюда давно никто не входил. Даже следов на полу нету.

Кровать без белья завалена мусором, который навалился с потолка. На полу лежало несколько портретов в разбитых рамках. Я подобрал один.

— Папа, — Катерина улыбнулась. — Со своим другом и… с ним.

— С дедом? А нет, я вижу.

Светловолосый здоровяк стоял в центре, обняв за плечи приятелей. Мужчины Громовых всегда выделялись ростом, это точно один из них. Слева стоял другой мужчина, тоже крепкий, но чуть пониже. Лицо своеобразное, тут и постоянная растерянность Янека, и в то же время надменное выражение его покойного брата Алексея.

Это их отец, Станислав Варга, если я не путаю имена, сын другого Варга, которого я знал.

А вот справа стоял тоже крепкий малый, светловолосый, гладковыбритый, но постарше обоих парней. Я бы не узнал его, если бы не повязка на левом глазу, как у Яна и на изображениях Павла Громова.

Тут этот человек моложе, ещё не седой. Да и пальто у него не белое, как обычно, зато он курил трубку.

— Дядя Дима, — сказала Катерина.

— Дмитрий Бокан, — я рассмотрел снимок внимательнее. — Выглядят приятелями с твоим отцом. И очень уж… похожими.

Я положил снимок на тумбочку и взял другой. На втором снимке опять тот светловолосый парень из Громовых, который держал на руках разревевшуюся девочку в летнем платьице. Судя по виду, она горюет из-за мороженого, которое лежало на земле.

— А это я, — Громова чуть фыркнула. — Мороженое я уронила, но вот про снимок не помню.

Третий снимок — семейный, но здесь предки. Редкое фото пожилого Павла Громова, окружённого детьми и внуками, рядом с женой, которая, как я помню, была из Рэгвардов.

Среди детей очень высокий подросток. Это Валерий, внук Павла, и будущий император. Это его я тогда приказал повесить.

Тут же родственники из Климовых и уже созданной династии Варга, куча людей.

Ладно, снимки разглядывать интересно, но мы тут не для этого.

— Есть идеи, что мы можем тут найти? — спросил я.

— Ох, откуда? — Громова вздохнула. — Но у папы была тетрадка с кожаной обложкой, он постоянно что-то туда писал. Сидел здесь и писал.

Я посмотрел на стол. Куча пыли, смятые бумаги, старинные пожелтевшие газеты. Заголовок одной из них гласил, что погиб второй сын императора Игоря Громова.

На другой, более ранней, отмечали десятилетие с окончания войны между великими домами, когда семьи Варга и Сантек примирились. На историческом снимке молодой отец Янека и ещё более молодой Лукас Сантек, почти мальчишка, пожимающие друг другу руки.

Мы начали открывать ящички стола. Внутри старая пачка сигарет марки «Императорские», куча коробков спичек, карандашей, складных ножиков. В самом нижнем ящичке детали радиоприёмника. Ещё несколько записных книжек, но все они совсем новые. Есть тетрадка в кожаной обложке, но в ней тоже нет записей.

— Ничего, — Катерина полистала их, потом взяла один ножик с белой рукояткой. — А этот я помню, он им точил карандаши.

Она вздохнула, и я тоже заметил странное свечение внутри стола. Извлёк все ящички. Там, дальше, скрытое отделение, за которым был какой-то источник света.

— Дай-ка мне ножик, — я встал на колени и вытянулся туда.

Открыл скрипучее лезвие и подцепил им фанерку. Стало светлее. Внутри отсека стояла очень тусклая свеча духа, до сих пор горевшая, рядом лежало несколько пустых.

И там же очень толстая тетрадка. Это что, надо её читать? Огонёк свечи потянулся к нам. Хорошо, что это не обычный огонь, и он ничего не сжёг.

— Можно мне? — Катерина протянула руку за свечой.

Я взял тёплую и гладкую каменную свечку и отдал ей. Огонёк дёрнулся сначала в мою сторону, потом в сторону Катерины.

— Он долго ждал, — сказала Громова. — В темноте, сидел и ждал чего-то. Думал, что никто и никогда его больше не найдёт. Но его поставили сюда всего год назад. Он не видел папу.

Кто-то хотел, чтобы его нашли?

— Повезло, — буркнул я, доставая тетрадку. — Можно отдать его в святилище Варга, если дух не скажет ничего полезного.

Вот и тетрадка. Записей много, она исписана почти полностью, ещё и мелким почерком. Читать всё это мне совсем некогда.

— Я могу прочитать, — Катерина взяла тетрадку и прижала к себе. Взгляд стал печальнее. — Потом покажу, если там есть что-то интересное.

— Идёт. Тогда на выход.

Столица Огрании праздновала, насколько это было возможно в разрушенном городе. Но доступ к еде, а так же то, что по улицам больше не ходили оккупанты с оружием, местное население очень радовало.

А я же проводил время у карты. Придётся переместить свою ставку в Бинхай, оттуда командовать удобнее. Часть войск нужно оставить для обороны Мардаграда, и чтобы армия Хитланда не пересекла реку, пока мы идём на марше в столицу империи. Ударная группа пока будет у меня под личным командованием.

Вражеские войска сосредоточились у столицы, будто собирались оборонять именно её всеми силами. Город Урбус укреплялся, с наскока его не взять. На границе Хитланда тоже есть войска, но основная армия близ столицы, как докладывала разведка.

Есть два варианта — атаковать Хитланд, чтобы уничтожить самого опасного союзника совета. Но атаковать чужую страну — не равно возвращать свою. В Огрании на нашей стороне население и войска. В Хитланде все будут против нас.

А вот Мидлия и столица империи — дело другое. Там Рэгвард гость, а население вполне может поддержать возвращение императрицы.

Но пока же я раздумывал. Армии шли на юг на новые позиции, нас не атаковали. Ударная группа должна напасть там, где не ждут, но я пока не видел, куда именно.

Штабные офицеры вытянулись по струнке, когда сначала вошли гвардейцы, а потом и сама Громова в своём мундире, чёрном с красным.

— Ваше Императорское Высочество, — официальным тоном произнёс я. — Рады вас приветствовать.

— Генерал Загорский, — не менее официальным тоном сказала она. Глаза красные то ли от недосыпа, то ли от слёз. — Если у вас есть минутка, я была бы рада обсудить с вами дела империи.

Под мышкой она держала тетрадку, между листами которой были вставлены жёлтые закладки. Я посмотрел туда, потом на карту. Уже так не мог смотреть на планы города, аж подо лбом сводило от усталости. Надо короткий перерыв.

— Определите маршруты через горы, — сказал я, ткнув карандашом. — И нужно отправить горные кланы туда на разведку. Какие-то тропы нужно уничтожить, но какие-то оставить для нас.

— Есть, господин генерал, — штабисты вытянулись сильнее.

Передохну от карты, хотя знал, что всё равно продолжу о ней думать. Мне даже не надо на неё смотреть, она будто выжглась в моих мозгах.

Сам же я пошёл вслед за Громовой в её гостиную. Там тихо, уютно, есть камин, было свежо, а также никаких следов разрушения. Гвардейцы остались снаружи, а я устало развалился на белом диван.

— Я всю ночь сидела, — Катерина зевнула, прикрывая рот, и протянула мне тетрадку. — Всё выбрала, что может быть интересно.

— И что там есть?

— Много чего, — она села рядом, поджав ноги. — О чём я не знала.

— Посмотрим.

Я начал листать, читая выдержки. Хорошо хоть, что у отца Громовой красивый почерк, но какой же он мелкий.

Уже через несколько минут я знал, что именно её отец занимался Небожителями, изучал их много лет, читал засекреченные архивы. А так же интересовался моей историей, есть даже несколько выдержек про меня. Но не про военный мятеж, не про мою карьеру. А про то, что сделали со мной в детстве.

— Были собраны добровольцы, — вслух прочитал я и хмыкнул. — Добровольцы, десятилетние мальчишки, которых отправили в столицу на воспитание.