– Дай! – отрывисто потребовала Кира.
Но взяла не книги, которые я ей протягивал, а автомат, грубо сорвав его с меня. Она ловко переключила его на режим очередей, прицелилась. Старик, осклабившись, поскакал прочь – не верил, что с такого расстояния можно попасть в подвижную мишень.
Но Кира попала. Очередь резанула по барабанным перепонкам, старик взмахнул руками, на всем скаку вывалился из седла и, запутавшись в плаще, рухнул на тротуар. Конь почти сразу остановился, затоптался на месте, косясь на лежащего всадника.
– Мерзавец! – процедила Кира. – Ни себе, ни другим. Тварь. Урод.
Она зло зарыдала, сердито вытирая слезы, льющиеся из-под очков, рукавом просторной рубашки, а я мягко отобрал у нее оружие. Я не сомневался, что плачет она не убитому старику, а по своим ненаглядным книгам.
Витька сбегал к старику, осторожно приблизился, откинул плащ дулом, поглядел, покачал головой. Мертвецы его не пугали – как, впрочем, и всех остальных жителей безумного будущего. Где-то шлялся Борис, я вертел головой, но никто в поле зрения не попадался. Витька подошел к коню, взял его под уздцы и повел к нам. Добро не должно пропадать, даже если оно с копытами.
Я вручил два томика Кире. Она приняла их рассеянно, шмыгая покрасневшим носом.
– Ты говорила, что помнишь большую часть книг наизусть. Они у тебя в памяти. И их никто не отнимет.
“Кроме Альцгеймера”, – додумал ехидный голосок. Но я надеялся, что до такого не дойдет.
Кира некоторое время молчала. Из окон валил дым и мелькали языки пламени, что-то рушилось и грохотало в глубине здания.
– Библиотеки нет, ничто меня не держит, – заговорила она. – Я не буду сидеть здесь до пенсии... Не знаю, что это такое, кстати... В Поле еще остались другие разрушенные города, поищу их – в них должны быть библиотеки. Спасибо, Олесь, что спас эти книги. Возьми “Историю”, почитай на досуге... Прощайте!
И не дожидаясь ответа, не глядя в глаза, она быстрым шагом приблизилась к коню, которого держал под уздцы Витька, одним прыжком вскочила в седло. Развернулась и вскачь умчалась по одной из улиц.
Глядя ей вслед, я непонятно отчего вздохнул.
***
День клонился к закату, когда мы с Витькой выехали за пределы города по гигантской трассе в южном направлении. Удалось это не сразу – пару раз натыкались на разрушенные или держащиеся на честном слове мосты через немаленькую реку и искали другие пути.
На трассе, практически свободной от брошенных машин, я ускорился почти до предела – километров восьмидесяти в час. Горячий ветер дул в открытое окно, пейзаж скользил назад, справа садилось раскаленное солнце, и, прищурившись, можно было вообразить, что я рассекаю на арендованном джипе где-нибудь на югах...
– Жалеешь, что она с нами не поехала? – спросил Витька после продолжительного молчания. Он прицепил кусок мешковины на окно, чтобы заслониться от солнечных лучей, и сидел, глядя вперед и поглаживая пальцами лежащий на коленях автомат.
– Чего мне жалеть?
– Она хорошенькая. И умная.
– И дерется хорошо, – подхватил я охотно. – У тебя синяки на руке и на пузе. Она нас чуть не укокошила.
– “Чуть” не считается.
Я помолчал и ответил честно:
– Жалею. Втроем интереснее. Потом – вдруг у нас был бы регулярный секс.
Витька перестал поглаживать ствол и побагровел. Подкалывая меня, он, похоже, не ожидал, что я буду таким откровенным.
А я как ни в чем не бывало продолжил:
– Хотя позже я подумал, что это лишняя обуза. Куда бы мы ее посадили? Втроем сидеть тесновато.
– Я бы подвинулся.
– С женщинами всегда непросто, – с видом умудренного опытом дон жуана промолвил я.
– С тупыми дурами все непросто, – парировал Витька. – А Кира не дура.
– С любыми женщинами непросто. Уж поверь мне.
Мы замолчали. Гудели двигатели, свистел ветер. Я поглядывал в зеркала, шарил глазами по трассе и лесу справа и слева – как бы не напороться на Огнепоклонников... Поганое поле населено плотнее, чем представлялось мне поначалу.
– Стой-ка! – неожиданно сказал Витька.
Я сбавил скорость, плавно остановился у бордюра – по привычке, чтобы не мешать движению. Забыл, что движения-то нет.
Витька выскользнул из кабины. Мешок свалился, но пацан не обратил на это внимания, побежал к четырехгранной тумбе – голографическому генератору за бордюром. Вскочив на бетонный блок, нажал на пластину, как это делала Кира, и над тумбой, мигая, вспыхнули слова, видимые даже в косых лучах заходящего солнца:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КНЯЗЬГРАД
Помигав, как испорченная лампочка, голограмма погасла.
Витька присвистнул, соскочил с блока, подбежал к машине. Подняв мешковину, запрыгнул на сидение и захлопнул дверь.
– Точно! Это Князьград Один! Его Поганое поле поглотило, и столицу перенесли на север, в Князьград Два! Столица Вечной Сиберии – это Князьград-2. Я вспомнил – по истории проходили!
Он тыкнул большим пальцем назад, на покинутый нами грандиозный футуристический город.
– Это наша бывшая столица!
Глава 9. По горам и дебрям
Гладкой и широкой автострадой мы наслаждались недолго, всего один день. На второй трасса сузилась, разбежавшись на множество второстепенных дорог, потеряла бетонную ограду, разметку, качественный асфальт и голографические генераторы. Осталась обычная сельская “убитая” гравийка, с ошметками асфальта, глубокими колдобинами и проросшей кое-где травой.
– Недолго радовались! – поджал губы Витька.
Ранее я и правда шумно радовался ровной, как стекло, автостраде. За день быстрой езды мы привыкли к качеству полотна и скорости, поэтому на второй день разбитая колея выводила из себя неимоверно. К хорошему легко привыкаешь, увы.
– Что-то подсказывает, – сказал я, – что во времена расцвета Князьграда периферия уже пребывала в говне... Знакомая картина.
Временами попадались заброшенные Посады с их деревянными бараками, от которых мало что осталось. Некоторые бывшие населенные пункты можно было различить только случайно – по геометрически правильному холму, который раньше был зданием, по выглядывающим из травы каменной кладке и бетонным столбам.
До катастрофы деревня уже умирала. Наверное, тогда контраст поражал больше, чем сейчас: вот оживленный миллионный супер-технологичный полис с движущимися тротуарами, а вот селение с деревянными избами и разваливающимися гаражами.
Мой восторг от Князьграда-1 поугас. Пожалуй, я не мечтал бы в нем жить... Хотя если выбирать между Посадами и городом, выбор очевиден.
Разразившаяся катастрофа – своего рода карма для такого государства. Впрочем, выжила Вечная Сиберия, где сохранились аналогичные порядки, если не хуже. Как бы то ни было, Вечной Сиберии есть чем гордиться – она пережила могучую цивилизацию, которая была серьезно больна задолго до прилета метеоритов.
В некоторых Посадах, что встречались нам то справа, то слева от дороги, иногда возвышались пафосные трех-, четырех- или даже пятиэтажные каменные здания казенного вида, стелы и памятники неведомым деятелям. И это тоже знакомая картина: администрация предпочитает тратить бюджет на символику и понты, а не на то, чтобы строить нормальные дороги или жилье.
В Вечной Сиберии из символики остались одни Знаки, но зато преисполненные такого сакрального значения, какого не заслужил ни один лик вождя прошлого.
Из любопытства мы остановились на месте одного вросшего в землю Посада и прогулялись по пояс в траве между прямоугольными холмиками с торчащими арматуринами и бетонными балками. Ничего особенного не нашли, за исключением отличных овальных черных очков в плотно закрывающемся пластиковом чехле в груде разного хлама на месте административного здания. На них наткнулся Витька, но они были ему велики, и он отдал их мне. Я их протер, надел, и выяснилось, что они мне вполне идут.
В тени небольшой кущи молодых деревьев лежала куча конского дерьма и трава была вытоптана. Я поначалу не обратил на это внимания, но позже напрягся – судя по размеру кучи, кони здесь топтались долго – вероятнее всего, на привязи. Трава на пятачке, кстати, была выщипана. Вскоре мы отыскали следы тщательно замаскированного кострища. Здесь делали привал конные люди – очевидно, двое или трое, жгли всю ночь костер, отпугивая Погань, а потом ушли в неизвестном направлении, привычно скрыв следы пребывания, кроме говна и вытоптанного пятачка.